Возвращение Феникса – серия вторая

Итак, наш Феникс опять возродился. Владислав Сурков снова в Администрации. Правда, должность у него скромнее – он назначен помощником президента. Похоже, что ему придется заниматься таможенным союзом. Встает простой вопрос: почему Сурков вернулся? Увольнение с того поста, с которого он ушел, не бывает случайным. И возвращение после такого ухода не предусматривается. Если Сурков вернулся, то для этого должны быть очень веские причины.
Конечно Сурков очень талантливый работник, но в России это само по себе не повод для возвращения из отставки. Другая версия состоит в том, что обиженный Сурков возвращен в качестве щуки, чтобы чиновный карась не дремал. Такая версия имеет право на существование. Сурков самим фактом своего присутствия в Администрации будет противовесом Вячеславу Володину. Но одного этого явно недостаточно – противовесом Володину мог быть и Сергей Иванов, да и кое-кто ещё. Для создания противовеса не обязательно было возрождать Суркова. Но Сурков возродился. Должно быть что-то, что может сделать только Сурков, и именно ради этого его и вернули.
В чем же особенность Суркова? Сурков – это символ российской либеральной (если не по лозунгам, то по методам) политики. А своей работой с Медведевым и своей лекцией в Лондоне он окончательно связал свое имя с либералами. Второе отличие Суркова в том, что он одновременно может существовать и в мире власти, и в мире политики, которые в России разделены непроницаемой стеной. И это главное его достоинство. Его возвращение – это сигнал либеральному политическому классу (либеральной части элиты), что есть платформа для объединения. Такой же сигнал Путин послал в своем выступлении на Валдае. Сурков — идеальная фигура для выстраивания элитного консенсуса. И, похоже, именно этим он и будет заниматься. Уже пошли разговоры о создании им новой партии. А если при этом он может служить противовесом Володину, то и слава Богу.
Но зачем нужен этот элитный консенсус? Обходились же мы без него до сих пор. Похоже, идет процесс взросление нашей власти, ускоренный экономическими трудностями. Власть перестает воспринимать себя как единственного игрока на общественном поле, и учится видеть себя как важную, но часть элиты. В принципе это хорошо – власть перестает быть внешней по отношению к обществу. Беда лишь в том, что элита у нас в основном либеральная, западная и мало связанная с собственной страной. И от консенсуса с такой элитой может не поздоровиться и власти, и стране. Власть внешняя по отношению к такой элите отражала позицию общества куда лучше, чем власть, в эту элиту включенная. Но власть не может постоянно противостоять элите, так как состоит из представителей той самой элиты. Поэтому элитный консенсус неизбежен.
Конечно, есть надежда, что в новом консенсусе власть будет играть ключевую роль, в результате чего изменится не власть, а элита. Хотя это и мало вероятно, ведь элита более устойчива чем власть, но возможно. Время покажет.