Удивительная социология

Июль месяц был богат на различные социологические исследования и статистические отчеты. Наиболее интересны на наш взгляд, два взаимосвязанных параметра.
Первый: 75% населения РФ предпочитают «сильного лидера, который сможет навести порядок, пусть даже ценой временной отмены выборов и ограничения свободы слова» – выяснили социологи «Левада-центра».
Второй: 36% опрошенных считают, что под социальной справедливостью следует понимать равенство всех перед законом. Другие популярные варианты: 20% полагают, что уровень жизни всех должен быть примерно одинаковым, и чтобы не было ни богатых, ни бедных; 13% считают справедливым, чтобы каждый мог достичь того, на что способен; 12% — чтобы положение каждого определялось его трудовыми усилиями.
Результаты эти на 22-ом году существования демократии в России могут показаться парадоксальными. Оказывается, люди видят большую ценность не в демократии, а в порядке. А справедливость значительный процент понимает как уравнительность.
Попробуем разобраться, откуда берется такой парадокс.
Начнем по порядку. Тяга к сильному лидеру – тяга к порядку. Она стабильно высока весь демократический период, по данным «Левада-центра» в 2000-е годы она даже чуть-чуть уменьшилась с 76 до 75%. Первое объяснение, которое дается этому феномену – историческое. Сильная власть, традиционная для россиян и они стремятся к ней по привычке как к чему-то знакомому. Но такое объяснение не согласуется с фактами. В рамках этой позиции совершенно необъясним феномен общественных настроений конца 80-х – начала 90-х годов, когда народ поддержал демократов. Напомним, что Б.Н.Ельцин честно выиграл свои первые выборы. Где тогда была тяга к сильной власти и порядку?
Второе объяснение – технологическое. Сильная власть – самая простая форма организации власти, а человеку свойственно искать простых решений. Отчасти это верно, но это не объясняет такого большого процента. Простые решения находит тот, кто ищет хотя бы каких-то решений. Большинство же российского населения не интересуется политикой, их интересует исключительно их собственная частная жизнь. А между тем, 75% населения требуют сильной руки.
На наш взгляд, стабильное стремление к сильной власти является реакцией населения на демократию 90-х. К чему сводилось тогдашняя демократия? К двум параметрам. Первый и главный – приватизация, передача общественной собственности узкому кругу частных лиц, что вело к массовому обнищанию тех, кто в этот круг не попал. Второй – демократизация, понимаемая как уход государства не только из экономики, но из общественной жизни. В результате чего рядовой гражданин остался один на один с приватизаторами и бандитами. В этих условиях ни что не гарантировало права рядового гражданина, включая право на жизнь.
Естественно, живя в условиях демократии 90-х, и исходя из своих частных интересов, население жаждало сильной власти и порядка. Ограничение демократии гораздо лучше, чем судьба бомжа или пуля в лоб, это население поняло быстро. Собственно феномен оглушительной победы Путина в 2000-м связан с тем, что от него ждали наведения порядка, то есть введение единых и постоянных правил игры, соблюдение которых гарантирует безопасность и предсказуемость частной жизни простого человека.
Но мне скажут: Путин у власти уже 13 лет, почему цифра не меняется? На наш взгляд здесь нет противоречия. Путину удалось создать правила игры на федеральном, может быть, региональном уровне. Но, как показывает история Кущевки, Пугачева и т. д., на муниципальный уровень эти правила проникли далеко не везде. На этом уровне стабильность свелась к замене бандитских войн на всевластие одной группировки. Естественно люди требуют усиления власти, чтобы ей хватило ресурсов дотянутся до всех медвежьих углов, и навести там порядок. Так что все логично.
Какой же вывод? Жажда сильной власти – это реакция на российскую демократию, которая свелась к всевластию новой элиты при полном бесправии рядовых граждан. Люди видят в государстве защиту от элиты, и поэтому хотят, что бы оно стало сильнее.
Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, то совершенно понятными становятся цифры о социальной справедливости. Самая простая это первая цифра: 36% опрошенных считают, что под социальной справедливостью следует понимать равенство всех перед законом. Понятно, что равенство перед законом это значит, что закон будет применяться не только по отношению к населению, но и к элите. Со второй цифрой несколько сложнее: 20% полагают, что уровень жизни всех должен быть примерно одинаковым, и чтобы не было ни богатых, ни бедных. Такую тягу к уравнительности снова пытаются объяснить историей, выводят из крестьянской общины. Подобное объяснение кажется наивным, современная Россия – страна городская, какая уж тут крестьянская психология? Другое объяснение – политическое. 20% это электорат КПРФ, а что с них взять, они всегда за уравниловку. Но данное объяснение ничего не объясняет. Остается вопрос, почему электорат КПРФ так стабилен? Ведь старики, голосующие за КПРФ по привычке, должны были за 22 года умереть. Значит, есть приток новых. А тогда, скорее всего все наоборот: люди выступают за уравниловку не потому, что они сторонники КПРФ, а они сторонники КПРФ, потому что они за уравниловку. Но кто эти люди? Это те, которые хотели бы отменить результаты демократических 90-х? Но если это так, то почему их так мало? Судя по первому пункту, 90-ми недовольны 75% населения. Да, но большинство не хочет резких перемен, так как запомнило, что в результате таких перемен страдают они рядовые. 20% — это радикалы, ставящие справедливость выше покоя (и поэтому чаще всего это не старики, а молодежь). Кстати, эта радикальная позиция требует ещё большего усиления роли государства. Уравниловка требует распределительной системы, которая в наших условиях может быть только государственной. Чтобы гарантировать уравнительность, такая система должна быть тотальной, а это означает огосударствление многих сторон общественной жизни.
Каков же окончательный вывод? Что показала социология? А приведенные данные показывают, что большинство население не довольно результатами 90-х, и сложившейся тогда элитой, особенно местной, и видит защиту от нее в государстве, поэтому жаждет его усиления, даже ценой потери демократических свобод. Радикальная часть жаждет отмены итогов 90-х, и также надеется в этом на государство.
Как показывает история, государство может стать защитником народа от элиты, опираясь на сам народ. Именно так развивались государства нового времени в Европе: короли при поддержке городов усмиряли самовластье феодалов. И делалось это, кстати, под тем же лозунгом укрепления государства. Но, чтобы российское государство исполняло эту роль, оно должно резко повысить свою эффективность (об этом мы много писали). А вот удастся ли ему это, посмотрим.