Московские торги : «Базар российского образования»

Зачем России образование? Ведь без него дешевле.

Эпоха перемен, в которой довелось жить России, коснулась всех сфер жизни, в том числе и образования. Основное направление реформ это повышение эффективности процесса, понимаемое как увеличение денежных доходов в единицу времени при уменьшении расходов. Механизмом принуждающем к эффективности должен был стать рыночный механизм. А чтобы применять этот механизм с максимальной отдачей, нужно как можно точнее копировать западные образцы.
Даже в области экономики такой подход привел к разрушительным последствиям. Беда наших реформаторов состояла в том, что они, на наш взгляд, сознательно упустили такую категорию, как развитие. Во что в реальности выливается финансовая эффективность? Максимальное получение прибыли в кратчайшие сроки, при максимальном уменьшении затрат. То есть распродажа всего и вся при отказе от любых, особенно долгосрочных капиталовложений. С такими методами хорошо получается грабеж, и не получается производство, а тем более развитие. Такой подход разрушителен для развитой экономики. Для нашей экономики, которая нуждается в развитии, такое лечение смертельно. Последствия «эффективной» экономики мы все прочувствовали на себе.

Сфера образования, как непроизводственная сфера оказалась под особым давлением. Самим фактом своего существования российское образование снижало эффективность, так как требовало затрат не принося непосредственной прибыли. В идеале нужно было ликвидировать. Но сделать это было затруднительно, да и политически опасно. Второй путь сделать образование частным, сняв таким образом затраты на его содержания с общества. Но для этого нужно иметь финансово эффективное образование. Ни один частник не будет заниматься делом, если оно не приносит прибыли. По этому главным путём реформ стал третий: максимальное внедрение рынка в образование с постепенным увеличением доли частных образовательных учреждений. Образование превратилось в сферу коммерческого предоставления специфических услуг.
Предвижу два возражения. Так ли уж это плохо? А разве это все ещё так?

Отвечаю. Да конечно сегодняшняя власть прилагает усилия к развитию социальной сферы, в том числе образования. Разговоры о социальной сфере как обузе общества почти прекратились. Но во-первых прекратились они именно почти. Недавняя инициатива РСПП о полной передачи в частные руки медицины прекрасное тому подтверждение. Если бы предложение прошло, следующим было бы образование. Люди, живущие в Росси, знают, что столь масштабные предложения не озвучиваются у нас публично, если нет хотя бы минимальной надежды, что они будут поддержаны властью. Наше политическое руководство перестало ставить во главу угла финансовую эффективность, но для руководителей «экономического блока» она все так же основа всех основ. Так что не нужно списывать эту опасность со счетов. А во-вторых и в нынешней ситуации рыночный компонент в образовании достаточно велик, чтобы повлиять на сущность самого образования.

Но так ли это? Да может быть в общем финансировании образования коммерческий компонент не так и велик (спасибо ценам на нефть), но этот компонент теснее связан с интересами людей работающих в образовании, а особенно тех, кто учреждениями образования руководит и поэтому влияние этого компонента неизмеримо выше, чем его удельный вес в финансировании образования. Причем это можно утверждать, даже если пренебречь коррупцией. Если мы рассмотрим те проблемы в образовании, о которых сейчас говорят, то корень их мы найдем именно в коммерческой деятельности школ и вузов.

Вот проблема, лежащая на поверхности. Сего дня наши вузы выпускают огромное количество экономистов юристов программистов, для которых нет достаточного количества вакансий. Зато катастрофически не хватает учителей, врачей, инженеров, технологов. Об этом пишется, и говориться уже не один год, а положение не меняется. Более того ситуация становиться анекдотической. Вряд ли многие знают, что в крупных российских городах, в местных университетах, возникли и успешно функционируют факультеты международных отношений. Если юристы и экономисты нужны в меньшем количестве, чем выпускаются, то дипломаты в российской провинции не нужны совсем. Между тем, набор на факультеты потенциальных безработных идет и конкурс там не малый. Казалось бы, что это полный абсурд. Но такая ситуация продолжается не один год. А продолжающейся и самовоспроизводящейся абсурд, это не абсурд, это система. И в данном случае система абсолютно рациональная. Беда только в том, что эта система ни как не связана с интересами общества. И пока она будет существовать в своем нынешнем виде нужных специалистов обществу не дождаться, не смотря ни на какие грозные заявления руководителей, и причитания аналитиков.

Система проста, а поэтому устойчива. В соответствии с сегодняшним законодательством, руководству ВУЗов разрешается использовать часть средств полученных от коммерческой деятельности на поощрение сотрудников, проще говоря, на зарплаты и премии. Причем кому и сколько дать решает совет ВУЗа. В результате для ключевых фигур суммы надбавок оказываются значительными, то есть значительно превосходящими их основную зарплату. Да и для тех, у кого суммы надбавки мизерные, эти деньги важнее государственной зарплаты. Зарплату и так и тат заплатят, куда денутся, а надбавку надо заработать. В результате борьба за привлечение людей на коммерческие отделения является главной целью преподавательского коллектива. По крайне мере материальные стимулы заставляют людей двигаться именно к этой цели. Таким образом, главным человеком для ВУЗа становится абитуриент, а точнее его родители, которых надо привлечь, завлечь, и заставить платить. Сама система поощрения превращает наши учебные заведения в лису Алису и кота Базилио, а абитуриента в Буратино. В такой ситуации красота обертки важнее содержания. Трудно заставить платить за получения обычного инженерного, педагогического, или другого подобного образования (конечно платные отделения есть и здесь, но емкость их гораздо меньше, чем на экзотических специальностях). Родители наших Буратин, сами инженеры учителя врачи, не хотят своим детям своей судьбы. Они готовы платить за то, чтобы их дети жили лучше их, а не так же как они. Поэтому их дети должны учиться на дипломатов, финансистов, в крайнем случае, журналистов и юристов. А то, что в их области или городе нет соответствующих вакансий не беда. Ведь мой ребенок самый лучший, он прорвется. И вот в столице появляются во множестве выпускники экзотических факультетов провинциальных ВУЗов, которые здесь нужны не больше, чем дома. Но это как говорится другая история. Но судьба выпускников не как не влияет на ситуацию в ВУЗе. Люди платят пока учатся, а что с ними происходит потом совершенно не важно, ни каких стимулов для такого интереса просто нет.

На платных факультетах российских вузов за частую, платят не за образование, а за мечту. Ожидать от такой образовательной системы, что она будет хоть как то учитывать потребности общества бессмысленно. Мечты и реальность вещи противоположные.

Рыночные механизмы, внедренные в образование, привели к огромному дисбалансу, в подготовке специалистов, который уже сейчас препятствует развитию экономики.

Мне скажут, что дело здесь не в рынке, а в его неразвитости. Нужно чтобы рыночные механизмы были ориентированы на выпускника, а не на абитуриента и все будет хорошо. То, что необходимо создать систему, ставящую в центр образовательного процесса выпускника это верно. Но вот в чем дело уже сейчас видно, что подобная система не сможет быть чисто рыночной. Рынок создал ту систему, которую он мог создать. Рынок всегда формируется вокруг того товара, который удобно продавать, а не того который нужен потребителю. «Торговля» местами в ВУЗе или школе процесс простой. В ходе обучения, оби стороны способны эффективно контролировать исполнение сделки. При «продаже» выпускника процесс не столь прост и прозрачен. Если выпускник сам платит за себя, то мы получаем ту систему «торговли мечтами», которую уже описывали. Значит, специалиста должны покупать либо бизнес, либо государство. Но тогда встаёт как минимум два вопроса. Зачем покупать специалиста у ВУЗа, когда его можно взять бесплатно на рынке труда? И главное, какие механизмы гарантирующие исполнение сделки обоими сторонами? Ведь в данном случае деньги платятся все и сразу, а потом человек преступает к работе. Следовательно, деньги — рынок не могут являться гарантией. Правовой механизм, который не ущемлял бы интересы одной из сторон так же создать тяжело: либо специалист будет в кабале у фирмы, пока не выплатит все затраченное на него, либо фирма вынуждена будет терпеть специалиста, пока не вернет все деньги, которые на него потратила. Не говоря уже о том, что образование, особенно техническое, вещь очень дорогая. И лишь очень крупные фирмы могут себе позволить покупать специалиста. А всем остальным придется смериться с тем, что на место стариков придут мало обученные люди. Поэтому, чтобы система, в центре которой будет выпускник, заработала, необходим дополнительный участник процесса который возьмет на себя правовые и финансовые гарантии данного процесса. Таким участником может быть только государство. Причём государство выступающие не как коммерческий партнёр остальных участников, а именно как гарант исполнения договоров, не ожидающий примой коммерческой выгоды. А значит, это уже не будет чистый рынок.
На примере данной проблемы мы видим, что рынок не позволяет образовательной системе соответствовать потребностям общества, а решение проблемы находиться вне чисто рыночных механизмов.

Но, к сожалению, данная проблема не единственная. Рыночная форма образования (в том виде, в котором она существует в России) сама по себе разрушает образование. Чем торгуют на образовательном рынке? Знаниями? Да ничуть не бывало. Торгуют социальными преимуществами, теми возможностями, которые появляются у человека вместе с образованием: право заниматься определенными видами труда, занимать должности, делать карьеру. Поскольку за частую успешность этой карьеры не зависит от знаний (фразу: забудьте все, чему вас учили, слышал любой молодой специалист), то предметом продажи является не знание, а документ о нем: диплом аттестат. Поэтому коммерческое образование превращается в формальный ритуал: преподаватели делают вид, что преподают, учащиеся делают вид, что учатся.

Прямым проявлением такой ситуации является возникновение в последнюю историческую эпоху огромного количества новых государственных и особенно частных ВУЗов и школ. Поскольку ученые и преподаватели не размножаются у нас клонированием, а иностранцы не бегут толпой преподавать в наши ВУЗы и школы, то такое количество новообразований может функционировать только в двух случаях. Либо во всех учреждениях преподают одни и те же, либо среди работников велик процент тех, кто не имеет достаточной квалификации, либо присутствует и то и другое. Если бы не формальность «образования», такое было бы просто не возможно. Преподаватель, работающий во многих местах, просто не может дать качественного образования, у него для этого не хватит сил. Но ведь в рамках нынешней системы, это и не нужно. Качество образования не является важной частью продаваемого товара, так зачем за него держатся. Наоборот преподавателю поденщику можно мало платить, что существенно удешевляет себестоимость предлагаемого товара, а значит, увеличивает прибыль и финансовую эффективность, что для рыночной системы и есть самое главное. Коммерческому образованию естественно быть ритуальным, это экономически выгодно. Следовательно, поддержание уровня образования в наших условиях противоречат интересам рынка образования. Чистый рынок качественного образования в наших условиях не даст.
Мне скажут, что дело здесь не в рынке, а в его неразвитости. Конкуренция заставит повысить качество образования. Данный тезис кажется столь же верным, как и тезис о том, что конкуренция заставит понизить цены, которым нас потчевали младореформаторы в начале девяностых годов. Этого понижения цен мы ждем, по сей день и будем ждать ещё долго. Конкуренция за абитуриента, в условиях торговли мечтой, повышения качества образования не требует. Сам же рынок, как мы показали выше, изменить эту ситуацию не может. Если ждать, когда рынок потребует качественного образования, можно дождаться, что не останется ни рынка, ни образования.

Формальность современного коммерческого образования, помноженная на охоту на абитуриента, порождает ещё одно уродливое явление нашего образования: тестовую систему оценки знаний и вершину этого уродства Единый Государственный Экзамен (ЕГЭ). Тесты как форма оценки вероятно приемлемы в области математики, отчасти естествознания. А как же литература история, гуманитарные знания, то, что всегда служило основой русской школы? Тестовая система, по самой своей сути формальна. Она предусматривает ответы в двоичной системе: да или нет. С её помощью можно проверить знание факта, но понимание явления или процесса не проверить. Понимание не вписывается в двоичную систему. Кроме ответов на вопросы, что и когда оно предполагает ответ на вопрос почему. А этот вопрос невозможно формализовать. Следовательно, тесты проверяют знание лишь поверхностные. В результате курсы, созданные для сдачи тестовых экзаменов весьма слабы и малосодержательны. Автору приходилось видеть «учебник» одного частного ВУЗа, в котором все социологические знания уместились на двадцати страницах, а ответы на тесты были выделены жирным шрифтом. Но, что ещё хуже тестовая система не предусматривает необходимости думать. Ответы в тесте нет необходимости обосновывать, достаточно их знать. Но ведь главным достоинством русской (в том числе и научной) школы всегда была осмысленность, понимание явлений в их целостности, постижение сущности явлений и предметов. Тестовая система делает всякое осмысления, всякий познавательный процесс бесполезным. Более того человек который задумывается над тем, чему его учат, оказывается в худших конкурентных условиях, чем тот кто просто зазубривает ответы на тесты. Да и технологически ответы на тесты гораздо легче заучить, чем понять, ведь тест не имеет содержательных взаимосвязей. Естественно бессмысленно говорить о воспитании у «тестообразованых» какого то мировоззрения. Мировоззрение, как отношение к действительности, по определению целостно, и является результатом поиска, а не зазубривания (как рушится зазубренное мировоззрение мы видели на примере СССР). В случае, если тестовая система станет повсеместной, то наши учебные заведения будут выпускать дибилов с большим количеством информации, но абсолютно не способных думать и не имеющих внятного представления о окружающем их мире. ЕГЭ придает этому кошмару государственную легитимность. Причём отбору достойных ЕГЭ совершенно не способствует. Способность думать, самую важную способность для молодого человека, с помощью тестов оценить нельзя. А хвалёная объективность ЕГЭ весьма преувеличена. Автору пришлось столкнуться с ситуацией, когда в одной из национальных республик высший бал по ЕГЭ получили выпускники, практически не владеющие русским языком, зато почти у всех у них отцы были председателями местных колхозов. Не даром, даже в обращениях к кандидату в Президенты Р. Ф. Д.А. Медведеву, содержалась просьба отменить ЕГЭ как бесполезное.
И так вред от тестовой системы очевиден. Но эта система растет и крепнет. Абсурд. Но воспроизводящейся абсурд, это система, в основе своей рациональная, только действующая не в наших, а в каких, то других интересах. Чьи интересы обслуживает эта система? Именно интересы рынка она и обслуживает. Для нашего рыночного образования эта система просто дар божий. Что главное на рынке купить по дешевле продать подороже. Этой цели служит тестовая система. Она меняет сам продаваемый товар. Вместо знаний продается умение отвечать на тесты. А себестоимость этого товара многократно ниже, чем полноценных знаний. Поскольку от обучаемого не требуется понимание предмета, то и знания ему можно давать узкие, без контекста. Это требует значительно меньше усилий и времени, а значит и денег. Не нужно учить думать, а лишь запоминать, это резко понижает требования к преподавателю. Что бы заставить учеников зазубрить материал совершенно не обязательно знать его самому. Поэтому и преподавателей можно нанимать попроще да подешевле. ( А как иначе можно было ещё создавать международные факультеты в провинции, где отродясь не водятся специалисты международники?) Причем ЕГЭ придает такому образованию законный вид. Осталось только ввести обязательную тестовую форму при приеме государственных экзаменов в ВУЗе и система будет закончена. На этом законным порядком зарабатываются большие деньги и поэтому, ждите государственных тестов в ВУЗе. А то, что вместо специалистов выпускаются попугаи, так главная цель рынка не производство качественных товаров, а получение максимальной прибыли. Если качество уменьшает прибыль, нужно понизить качество.

Таким образом, можно утверждать, что именно рыночная (а лучше сказать базарная) сущность нашей образовательной системы не только не позволяет нашему образованию выпускать тех специалистов, которые нужны обществу, но и выхолащивает сущность образования, целенаправленно превращая образованного человека в полуграмотного.
Но этим дело не ограничивается. Стремясь повысить привлекательность своего товара, а значит и его цену, торговцы образованием хотят выйти на мировой рынок, получить возможность продавать свои услуги за рубежом. Поэтому мы с огромными усилиями пытаемся внедрить у себя болонскую систему. Но что такое болонская система? Эта система предусматривает модульность образования и наличие двух его ступеней бакалаврат и магестратура. При этом главным достижением объявляется мобильность образования, то есть возможность учиться в любом ВУЗе стран входящих в болонскую систему. Казалось бы все хорошо и разумно. Но присмотримся. Мобильность образования превращается в возможность слушать понравившиеся курсы в понравившихся ВУЗах набирая очки, которые называются образовательными кредитами. Когда кредитов набрано достаточно, можно в одном из ВУЗов получить степень бакалавра или магистра. Понятно, что при таком подходе, ни о какой целостности образования и не о какой научной школе не может быть и речи. Тем более не может быть речи, ни о какой ответственности ВУЗа за своего выпускника. Курсы студент прослушивает в разных ВУЗах, а степень получает ещё в каком нибуть. Основанием для присуждения степени является количество прослушанных курсов, а не их качество. Образование по болонской системе очень напоминает описанный Жванецким пошив костюма, где ни кто не отвечает за окончательный результат. Двух ступенчатость системы то же ситуации не улучшает. Заведомая заточенность одного уровня на рынок труда (бакалавр), а другого на науку (магистр) таит в себе опасность неполноценности образования на каждой из ступеней. Правда такая система значительно снижает финансовые издержки образовательного процесса. Не нужно всех студентов учить одинаково глубоко, а значит и одинаково дорого. Болонская система приводит к понижению качества образования и уничтожению его цельности системности. На это уже жалуются не только западные преподаватели, но и западные студенты. При этом, хотя себестоимость образования понижается, цена образовательных услуг возрастает, так как спонсоры теряют доверие к данной сфере. Болонская система вызывает массовые протесты. Мы же внедряем её всеми возможными силами. Мы делаем даже больше чем от нас требуют наши западные партнеры. На это обратил внимание Виктор Садовничий Ректор МГУ: «Болонский процесс предполагает, что ни одна страна не должна в точности копировать другую систему образования, если внимательно смотреть документы этого процесса, — напомнил он. — Чиновники же, которые осуществляют эту адаптацию, наоборот, заставляют делать все в точности по инструкции, тем самым нас заставляют перейти ровно в те рамки и в те нормы, которые в принципе нашей системе не свойственны».

Почему же так поступают наши, чиновники? Во-первых, по тому, что копированье западных образцов, для наших реформаторов единственно понятный путь развития. Во – вторых, потому позволяет сделать ещё более прибыльным рынок образовательных услуг. Выше мы говорили о том, что эта система позволит нашим торговцам образованием попытаться выйти на международный рынок, или как минимум эмитировать такой выход, для повышения цены своего товара. Но болонская система дает, куда большие коммерческие возможности. Можно торговать уже не дипломами, а свидетельствами о прослушивании отдельного курса. Любой человек, работающий на рынке, скажет вам, что возможность расфасовать товар в мелкую тару увеличивает емкость рынка данного товара. Да и за дипломы можно будет брать по-прежнему. Ответственность за выпускника исчезает. А значит думать о качестве образования, можно будет ещё меньше, чем теперь. Ни система, а сплошная выгода. Болонская система в Росси, как и на западе, позволяет сделать образование ещё более коммерчески выгодным. Правда в результате этого качество образования стремится к нулю. Но это не важно, главное прибыль.

Болонская система несет России все те беды, которые она уже проявила на западе. Но у нас она создает свою специфическую, российскую проблему, которая на наш взгляд может оказаться опасней всех выше названных. В нашей стране данная система станет правовой и организационной основой для возникновения кастового образования.
Социальная структура нашего общества существенно отличается от структуры западного общества. На западе основным потребителем образовательных услуг является средний класс. Эти люди способны оплатить обучение своих детей в любом ВУЗе и поэтому система образования не является на западе основанием для формирования социального неравенства. В Росси нет многочисленного среднего класса. Мизерное количество очень богатых людей окружено небольшим количеством людей обеспеченных, которые обслуживают богатых: менеджеры, чиновники, генералы, артисты, журналисты и так далее. Остальные просто нищие. Уже и при нынешней системе дети большинства российских граждан не могут обучаться на платных отделениях «престижных» ВУЗов. А если учесть коррупцию, то шанс поступить на бесплатное место не так уж велик. Но по крайне мере пока он есть. При введении двух ступенчатой системы, верхняя ступень (магистратура), меньшая по объему, практически окажется платной, а значит и недоступной для большинства граждан. Появляется законная форма нарушения равенства прав граждан. Но это пол беды. Те, кто имел дело с системой государственной власти, знает, что при поступлении на государственную службу существует не только понятие высшее образование, но и понятие высшая квалификация, не обладая которой, нельзя занять должность выше определенного уровня. Оставшаяся нам от прошлого система образования не давала ответ на то, что такое высшая квалификация. Новая система вполне готова такой ответ дать. Высшая квалификация это магистр. Таким образом, у нас получается кастовая система. Только дети элиты будут иметь возможность получить магистерское звание в престижном вузе. На этом основании только они смогут занимать определенные должности в государственном аппарате. А поскольку наш бизнес все перенимает у государства то и в бизнесе. В результате только дети элиты будут формировать молодую элиту. Каста, то есть замкнутая и самовоспроизводящееся элита, готова. Кастовое общество это общество, которое не нуждается в развитии, общество в котором элита и народ рано или поздно окажутся по разные стороны баррикад. А к чему это ведет, Россия знает на собственном опыте.

Мне скажут: не надо сгущать краски, мы живем в 21 веке, общество и государство найдут механизмы, которые позволят талантливым представителям бедных классов получить образование в полном объеме. Но вот вопрос, какими будут эти механизмы? И какое количество людей через них удастся пропустить? В условиях рынка, и механизмы будут рыночные. Государство будет выступать в качестве «спонсора» дающего, на определенных условиях, деньги на учёбу талантливой молодёжи. Но кто будет определять, кому давать, а кому нет. Если чиновник, то слабо верится, что среди счастливцев окажется много чужих для чиновников людей. Помощь талантам превратиться в чиновную привилегию получать бесплатное образование там, где другие получают его за деньги. Если это будет конкурс, то это будет тестовый конкурс. И тогда новыми Ломоносовыми станут люди с хорошей памятью, но без талантов. А скорее всего и этого не будит. Конкурс, в большинстве случаев, выиграют дети уважаемых людей, как это было в упомянутой мной республике. Если объемы государственной помощи будут значительными, какое-то количество талантливых чужаков все-таки прорвется. Но небольшое количество чужих, прорвавшихся в закрытую систему, не делает её открытой. Наоборот, прорвавшиеся снизу более всего дорожат элитарностью (закрытостью) того общества, в которое им удалось прорваться. Отдельные выскочки не расшатывают, а укрепляют кастовые перегородки. Если с кастовостью образования будут бороться рыночными методами, то она только укрепится.

Так что же у нас получается в результате? Базар (извините рынок) в образовании является причиной того, что наша образовательная система выпускает огромное количество специалистов, которые ни кому не нужны, но выпускает в достаточном количестве тех специалистов, в которых у общества есть потребность. Рыночный характер образования является причиной резкого снижения качества образования, его целостности и системности. Образование все больше и больше превращается в формальный ритуал, его содержание выхолащивается, и в этом виноват рынок. Рынок требует внедрения ущербной тестовой системы оценки знаний, которая не учит думать, а учит зубрить. В результате из учебного заведения вместо образованного человека выходит попугай. Именно рынок требует бездумного перенесения на нашу почву Болонской системы. И в конечном счёте именно рынок служит основой для формирования у нас системы кастового образования. Из всего сказанного можно заключить, что образовательный рынок является врагом образования. И это естественно цели образования и цели рынка враждебны друг другу. Если главная цель получить прибыль, то не стоит надеется, что будет получена и общественная польза.

Мне скажут, что рыночный путь был столбовой дорогой развития образования на западе, а запад многого добился в образовании и науке. Но, во-первых, уже в 1960 году тогдашняя администрация США признавала отставание своей страны от СССР, в области науки и образования. Решение этой проблемы американцы видели в увеличении бюджетных расходов на образование, что и было сделано. Во-вторых, частной и полностью рыночной была лишь английская школа 19 века. (Лучше всего эта школа описана в романах Диккенса, поборникам рыночного образования советую их перечитать.) В последствии, из за низкого качества образования, их пришлось ликвидировать правительству. Уже американская школа была не частной, а общественной, живущей за счет средств общины, на территории которой она находилась. Ни о каких рыночных принципах речь здесь идти не могла. В Европе: Франции, Германии, Росси образование было делом государственным. В-третьих, сегодня образование на западе является рыночным скорее по форме чем, по сути. Возникнув из рынка оно давно вышло из него. Высокий уровень жизни, помноженный на огромное количество государственных и общественных инструментов поддержки образования: стипендии, спонсирование исследований, прямое финансирование, делают рыночные механизмы не существенными. Современному западному университету коммерчески выгоднее получить гранты на исследования. Поэтому университету выгоднее иметь высококвалифицированных преподавателей и талантливых студентов, а не продавать задорого дешевое образование. Конечно Болонская система снова вносит рыночный элемент в западное образование и это уже снизило его качества но до базара дело ещё не дошло.

Если мы хотим тащится в хвосте английской школы 19 века, то нам нужно делать образования максимально рыночным. Но если мы хотим взять из западного образования лучшее, то рынка оттуда как раз брать и не надо. В силу низкого уровня жизни и наличия лишь одного внешнего источника финансирования образования не позволяет нам в рыночной форме создать систему хоть, сколько нибуть ориентированную на интересы общества. Но ведь нам эта форма и не нужна. Российское образование исторически выросло не из рынка. Рынок искусственно внесли наши реформаторы. Ни чего кроме вреда он нам не принёс.

В образовании рынок в чистом виде не совместим с интересами общества. Для сохранения того, что ещё можно сохранить, а тем более для развития, нужно исключить рыночно коммерческий элемент из образования. Образование должно стать государственным и общественным, то есть часть образовательных учреждений могут существовать на средства общины, на территории которой они находятся и быть при этом под контролем общины. Конечно, сказать это легче, чем сделать. Систему нужно восстанавливать из руин, а противодействие тех кто потеряет в таком случае большие деньги будет бешенным. Но есть ли у нас выбор? Образование, ориентированное на прибыль очень скоро приведет к полной деградации страны.